Донос на Чаадаева

356
«Самая первая статья представляемаго у сего журнала под названием «Телескопъ» содержит в себе такие изречения, которыя одно только безумство себе позволить может. Читая оныя, я сначала не доверял своим глазам. Многочисленный наш народ в мире в течение веков существовавший, препрославленный, к коему, по уверению автора статьи, он сам принадлежит, поруган им, унижен до невероятности. Если вашему преосвященству угодно будет прочитать хоть половину сей богомерзкой статьи, то смотреть изволите, что нет строки, которая не была бы ужаснейшею клеветою на Россию, нет слова, кое бы не было жесточайшим оскорблением нашей народной чести. Меня утешала еще мысль, что сие, так называемое, философское письмо, писанное по французски, вероятно, составлено каким-нибудь иноверцем, иностранцем, который назвался русским, чтобы удобнее нас поносить. Увы! К глубочайшему прискорбию, узнал я, что сей изверг, неистощимый хулитель, наш, родился в России от православных родителей, и что имя его (впрочем, мало доселе известное) есть Чаадаев. Среди ужасов французской революции, когда попираемо было величие Бога и царей, подобнаго не было видано. Никогда, нигде!, ни в какой стране, никто толикой дерзости себе не позволилъ.
¬«Но безумной злобе сего несчастнаго против России есть тайная причина, коей, впрочем, он скрывать не старается: отступничество от веры отцов своих и переход в латинское исповедание. Вот новое доказательство того, что неоднократно позволял я себе говорить и писать: безопасность, целость, благосостояние и величие России неразрывно связаны с Восточною верою, более осьми веков ею исповедоуемою. Сею верою просветилась она в дни своего младенчества, ею была защищена и утешаема во дни уничижения и страданий, ею спасена от татарскаго варварства и с нею вместе возстала во дни торжества над безчисленными врагами, ее окружавшими. Стоит только принять ее, чтобы соделаться совершенно русским, стоит только покинуть ее, чтобы почувствовать не только охлаждение, омерзение к России, но даже остервенение против нея, подобно сему злосчастному, слепотствующему, неистовому ея гонителю. Разъединению съ западной церковью приписывает он совершенный недостаток наш в умственных способностяхъ, в понятиях о чести, о добродетели; отказывает нам во всех, ставить насъ ниже дикарей Америки, говорить, что мы никогда не были христианами, и в изступленнии своем, наконець, нападает даже на самую нашу наружность, в коей видит безцветность и немоту. ¬«И все сии хулы на отечество и веру изрыгаются явно,— и где же? В Москве, в первопрестольном граде нашем, в древней столице православных государей совершается сие преступление! И есть издатель, который не довольствуется поместить статью сию в журнал, но превозносить ее похвалами, как глубокомысленнейшее произнедение высокого ума, и он грозить еще другими подобными письмами! И есть цензура, которая все это пропускает! Кто знает, — будут и люди, которые с участием и одобрением будут читать оное. О, Боже! до чего мы дожили!
¬«Сама святая и соборная апостольская церковь вопиет к вам о защите: при ея священном гласе моления мои ничто! Вам, вам предстоит обязанность объяснить Правительству пагубный последствия, которыя проистекают от дальнейшей снисходительности, и указать на средства к обузданию толиких дерзостей.
¬«Может быть кто-нибудь и предупредить меня: дай Всевышний, чтобы прежде моего тысячи голосов воззвали к вашему преосвященству о скорой помощи !