Резанов

An overland journey round the world, During the years 1841 and 1842. By Sir George Simpson Philadelphia: Lea and Blanchard. 1847. we had left the Atlantic nine months before, having tarried one month on Red River, and at least two months on the Columbia, besides making an offset to Sitka, and yet, in all California, we found no later news than our own from Great Britain or the United States. The demand for knowledge is necessarily inconsiderable. The only seminary of education in the province is a petty school at Monterey ; and though, under the old systera, parents were by law obliged to send their children to the nearest mission for instruction, yet very few individuals of any age can either write or read. — Прошло уже девять месяцев, как мы выехали с берегов Атлантического океана, проведя один месяц на Ред-Ривер, не менее двух месяцев в Колумбии, но во всей Калифорнии мы не получали никакой информации ни из Англии, ни из США. Спрос на знания практически отсутствует. Единственным рассадником образования в этой провинции является крохотная школа в Монтерее, и хотя согласно старой системе родители обязаны посылать своих детей в ближайшую миссию для получения образования, лишь незначительное число лиц какого бы то ни было возраста умеют читать или писать. 209 Санта-Барбара 211 Among the persons, whom we met this afternoon, was a lady of some historical celebrity. Von Resanoff, having failed, as elsewhere stated, in his attempt to enter the Columbia, in 1806, continued his voyage as far as San Francisco, where, besides purchasing immediate supplies for Sitka, he endeavored, in negotiation with the commandant of the district and the governor of the province, to lay the foundation of a regular intercourse between ' Russian America and the Californian settlements. In order to cement the national union, he proposed uniting himself with Donna Conception Arguello, one of the commandant's daughters, his patriotism clearly being its own reward, if half of Langsdorff’s description was correct. " She was lively and animated, had sparkling, love-inspiring eyes, beautiful teeth, pleasing and expressive features, a fine form, and a thousand other charms ; yet her manners were perfectly simple and artless." The chancellor, who was himself of the Greek church, regarded the difference of religion with the eyes of a lover and a politician ; but, as his imperial master might take a less liberal view of the matter, he posted away to St. Petersburgh with the intention, if he should there be successful, of subsequently visiting Madrid for the requisite authority to carry his schemes into full effect. But the fates, with a voice more powerful than that of emperors and kings, forbade the banns ; and Von Resanoff died, on his road to Europe, at Krasnoyarsh in Siberia of a fall from his horse. Thus at once bereaved of her lover, and disappointed in her hope of becoming a pledge of friendship between Russia and Spain, Donna Conception assumed the habit, but not, I believe, the formal vows, of a nun, dedicating her life to the instruction of the young and the consolation of the sick. This little romance could not fail to interest us ; and, notwithstanding the ungracefulness of her conventual costume and the ravages of an interval of time, which had tripled her years, we could still discover in her face and figure, in her manners and conversation, the remains of those charms which had won for the youthful beauty Von Resanoff's enthusiastic love, and Langsdorff's equally enthusiastic admiration. Though Donna Conception apparently loved to dwell on the story of her blighted affections, yet, strange to say, she knew not, till we mentioned it to her, the immediate cause of the chancellor's sudden death. This circumstance might, in some measure, be explained by the fact, that Langsdorff's work was not published before 1814 ; but even then, in any other country than California, a lady, who was still young, would surely have seen a book, which, besides detailing the grand incident of her life, presented so gratifying a portrait of her charms. Среди лиц, встреченных нами в тот день, была женщина, вошедшая в историю. Резанов, о котором мы уже упоминали, достиг Сан-Франциско, где он, помимо закупки припасов для Ситки, попытался провести переговоры с комендантом округа и с губернатором провинции с целью заложить основу регулярного сообщения между Русской Америкой и поселениями в Калифорнии. Для скрепления союза наций он попросил руки доньи Консепсьон Аргельо, одной из дочерей коменданта. Лангсдорф пишет: «Она была энергичной, оживлённой, с сверкающими очаровательными глазами, прекрасными зубами, с выразительными чертами лица, отлично сложена и обладала тысячью других прелестей. Но её манеры были просты и безыскусны.» Канцлер Резанов, православного вероисповедания, рассматривал различие в религии с точки зрения любовника и политика. Однако, учитывая, что император мог иметь не столь либеральную позицию в данном вопросе, отправил депешу в Петербург, чтобы, в случае получения положительного ответа из этой инстанции, посетить затем Мадрид для полного осуществления своих замыслов. Но судьба, будучи сильнее императоров и королей, разрушила его планы. По дороге в Европу Резанов погиб в Красноярске при падении с лошади. Лишившись возлюбленного, донья Консепсьон приняла одеяние, но (я полагаю) не формальные обеты монахини, посвятив жизнь воспитанию детей и утешению больных. Этот роман не мог не заинтересовать нас. Несмотря на монашеское одеяние и разрушительные действия времени, утроившего её годы, можно было угадать в её лице, фигуре, манерах и разговоре то очарование, которое возбудило любовные чувства в Резанове. Хотя донья Консепсьон и любила вспоминать былое, однако, к нашему удивлению, она только от нас узнала истинную причину смерти канцлера. Это можно объяснить те фактом, что книга Лангсдорфа появилась только в 1814.